Герой нашего времени

Пенсионер из Казани Асгат Галимзянов - чистая предание Казани.
За свою существование он подарил 80 автобусов ребячьим домам и поступился миллионы нищенствующим, он поспел пособить потерпевшим от землетрясения в Спитаке, чернобыльцам. Сейчас Асгат Галимзянов существует в полусгнившем бараке.

Этому люду при жизни поставили монумент в самом фокусе Казани, рядышком с Кремлём. Бронзовую скульптурную композицию изготовили на частные оружия семьи первого президента Татарстана Минтимера Шаймиева. Они с Асгатом Галимзяновым давным-давно на «ты». Однако даже у монумента, персонифицирующего сердечно и благотворительность, сыскались супротивники: в этом году вандалы испортили скульптуру, отпилив ручку одного из ребятенков.

Святой или сумасшедший
На центральном торге города Казани дом Асгата-бабая(дедушка на татарском — прим. автора)знают все. Двухэтажный деревянный барак — почитай один-единственный уцелевший из несчетных здешних престарелых построек — размещен на улице Мартына Межлаука, ранее прилегавшей к торговым павильонам.

Пыльная дорожка, ведущая к жилью, усыпана упаковками и остатками провиантов. К бараку Асгата Галимзянова сложно приступиться — его сторожат подле десятка псин. Дядьки восточной национальности, разгружающие товар рядышком с домом, советуют нажать на звучен, прикреплённый на заборе — он бряцает этак оглушительно, что слышно на всю округу.

Заскочив в принужденный досками подъезд и подымаясь по перекошенной лестнице, чаешь: вряд ли кто-то смог бы поменять уютное жильё на такое… А Асгат Галимзянов смог. Он переехал сюда в 2010 году, когда благоустроенную двухкомнатную квартиру в элитном районе города подарил семье беженцев Акберовых из Казахстана. До этого предельная фамилия из семи человек, подсоединяя лежачую бабу, ютилась в коммуналке.
Недавно мигранты съехали с квартиры в приобретённое жильё. Однако даже после этого филантроп не торопится возвращаться в свою квартиру. «Я вытянулся в деревне, а в четырёх стенах мне тесно», — толкует он.

Асгат Галимзянов занимает две светлицы второго этажа барака. В чуточной «гостиной» размещен стол, на коем потемневшая от сажи сковорода, тарелка с конфетами. Рядышком, на скамье, почивают клубочком котята. Вся стена завешана почётными грамотами, благодарственными посланиями и поздравлениями, а на полу упаковка газированной воды. Над дверью висит портрет, по утверждению Асгата Галимзянова, на нём изображён президент, хоть его черты почитай не угадываются. В прочий светлице на стенах картины, нарисованные приемышами ребячьих домов. На полу — обрезанные валенки, именуемые у татар «ката». Этакую обувь старцы ходят дома в хладную погоду. Тут же рядышком — обогреватель. Асгат-бабай толкует, что не мёрзнет, ведь дома газовое отопление. Однако заметно, что зимой престарелые окна продуваются всеми ураганами.
Этого 77-летнего дядю кличут «миллионером из трущоб», сумасбродом и первым татарским капиталистом. Об Асгате Галимзянове написано немало книжек и статей. Вероятно, многие публика смотрят к нему, что к святому, отдельный почитают чуть-чуть ли не городским чокнутым. Ясно одно — этаких людей на земле по перстам пересчитать.
Асгат-бабай толкует слабым голосом, путано и нередко повторяя «дорес эйткэндэ»(«честно говоря» на татарском — прим. автора). У него светло-голубые очи. Видаемо, мужик стерпелся к вниманию, гостей всех рангов и званий принимает в домашней одеже. Лишь изредка вытаскивает из шкафа и нахлобучивает пиджак с медалями и чуть ли не один-единственную ультрамариновую сорочку.

Голодное детство
Асгат Галимзянов родился и вытянулся в деревне: с ребячества ходил за скотиной, ловил рыбу, косил сено, трудился в колхозе. По ночам вся фамилия Галимзяновых лепила и выжигала кирпичи на торговлю.
«С войны тятя приехал без обеих ног. Были времена, когда мы по пять дней не лицезрели ни кусочка хлеба. Родительница отправляла меня за крапивой, варила из неё суп и хлеб пекла из лебеды. А сейчас публика существуют, что в раю. Лицезришь, сколько еды, сенлем(сестрёнка на татарском — прим. автора)», — демонстрирует Галимзянов на уложенные штабелями несколько батонов.
После завершения восьми классов Асгат отслужил в армии во Владивостоке. Вернувшись в деревню, разрешил отправиться в Казань на заработки: в предельном городе найти работу не было проблемой.
Он трудился в милиции, на химкомбинате, а в шабаше 70-х годов устроился возчиком на Колхозный торжище. Цельными днями он на конской запряжке развозил продовольствие по магазинам. Собственно с этой запряжкой он и запечатлён на монументе под кремлёвской стеной.

Ферма под землёй
«Я вдруг усмотрел то, что прочие не замечали — на торге пропадали тонны пищевых отходов: арбузные и дынные корки, овощи и фрукты», — сказывает мужик. Тогда в голову деревенскому парню, с малых лет стерпевшемуся ходить за скотом, пришагала размышление завести чушек и кормить их этими отходами.
Хранить скот народонаселению было сурово запрещено, почему Асгат сконструировал для них подземное обитель в сарае по соседству со своим конём Орликом. Поработать над подвалом пришлось немало: Асгат отрыл погреб, провёл туда воду, учредил свет, придумал механизмы для подачи корма и уборки навоза. Любой подевай мужик вёз отходы с торга в сарай и кормил ими поросят. Навоз убирал ночью, запрягая псин в сани, чтоб не было слышно стука копыт. Вставал любой подевай в три утра.
Вскормленный скот мужик сдавал царству. Этак Галимзянов получал в течение 12 лет, а о его ферме никто не осведомил шесть лет благодаря тому, что всё хозяйство мужик хранил в идеальной чистоте.

Меценат признаётся, что за всю существование у него не было ни одного отпуска. На торге он утречком развозил по магазинам продовольствие, а ночью сторожил торговые ряды, ходил в сарае за своим скотом. Находил и широкое эпоха, для того чтоб ремонтировать павильоны продавцов.
Финансы хранил в тазике под кроватью
Существовал сообща с хозяйкой и сыном скромно, оставляя себе токмо на самое необходимое. Прочие финансы хранили в эмалированном тазике под койкой.
Тёща Асгата нередко ругала его за то, что он хранит этакую предельную сумму дома. Тогда Галимзянов припомнил слова родителя: «Если шамать возможность — помогай людям». Тогда Асгат укупил цельную телегу фруктов и отправился в городской ребячий дом. Апельсины, груши и яблоки могли себе позволить не все семьи, а ребятня из ребячьего дома получили их задаром.
С тех пор Асгат стал регулярно помогать и прочим ребячьим домам Татарстана, Башкирии, Чувашии, Ивановской области, Украины. Отравленный радиацией Чернобыль, землетрясение в Армении, сход лавин в Грузии, трагедия подводной ладьи «Курск», захват заложников в Полуденной Осетии — Асгат Галимзянов помогал народам, пережившим трагедии. В отчем селе он за собственный счёт восстановил высохшее озеро, соорудил дом под ребячий сад, укупил школьникам автобус, пособил со сооружением мечети.
Токмо по примерной оценке, меценат потратил на детей-сирот, пожилых и инвалидов более 600 тысяч советских рублей, передал различным учреждениям более 80 автобусов, укупил и подарил нищенствующим сотни телевизоров, одежу, полным-полно еды. Эти цифры рождают кой-какое сомнение: чудится, что этакие суммы простенький человек заработать не может. Однако услышав спрос о деньгах, Галимзянов примечательно меняется в рыле и с усталью в голосе от тысячекратных повторений начинает пояснять: «Я укупил этот зашвырнутый барак рядышком с торгом, обустроил территорию и добился позволения воль на увеличение поголовья скота до 300 быков. В работе мне помогали сын и брат. Всякое вскормленное тварь я сдавал царству и получал несколько тысяч рублей за него. Финансы с семьёй мы утилитарны не расходовали и покупали автобусы отечественного производства. Тогда они стоили не этак дорого, что сейчас».

Асгат спозаранок утратил хозяйки Розы и сына Радика. Пожилому люду вести хозяйство было тяжко, почему он придумал прочий способ заработка. На арендованном у города пустыре учинил асфальтированную стоянку для наезжающих на Колхозный торжище грузовых машин. Тут же, в гаражах, желающие могли выгрузить товар и за 100 рублей в подевай не тревожиться за его сохранность.
Приходят и мошенники
Этаким образом Галимзянов получает по сей подевай. В одной светлице барака часом останавливаются сезонные торговцы — мигранты, кои ему помогают в этом. В прочий светлице обитают две курицы и два петуха, в третьей живёт псина по кличке Лада.
Асгат Галимзянов встаёт в три утра, кормит своих питомцев, стряпается себе еду, глядит телевизор, разбирает газеты, а там фланирует по базару. Уже шесть лет несколько один в неделю его навещает Раушания — дочь одной из старушек, коей он пособил.
За подмогой к 77-летнему старцу приходят и по сей подевай. «Среди них полным-полно проходимцев, кои желают выпросить у меня квартиру», — толкует он. Сейчас Галимзянов трясется чужих людей и усердствует не пускать их в дом. «Как-то один приходили семеро людей, кои часами сидели у меня и цыганили отдать квартиру, — признаётся мужик. — Чаю, они же и испортили монумент возле Кремля».

Асгат-бабай толкует, что никто из тех, кому он простер ручку помощи, к нему не приходит. Желая примечательно, что пенсионер ждёт этого и чрезвычайно трепетно смотрит к проявлениям душевного тепла. Хоть, сейчас смешивает завести двух кобыл и валять на них сирот, что в былые времена.
С гордостью он демонстрирует послания благодарности от президента и мэра, удостоверение почётного обитателя города Казани. Достаёт из шкафа золотую медаль имени Льва Упитанного(присуждается Интернациональной ассоциацией ребячьих фондов за выдающий лепта в подевало защиты ребячества — прим. автора)и сетует, что невозможно её ходить на груди. «Передайте Путину благодарю за то, что четыре живём, — толкует он. — Что в раю, всё в изобилии: еда и одежда».
Он признаётся, что сооружать сердечно народам его научил тятя.
«Его все чтили на селе, и за любую помога он не цопал денег, — толкует он. — И меня приготовлял не трогать чужое, поддерживать немощных. Нынче одни хвастаются обилием, прочие — не могут заработать. А ведь финансы вечно на земле покоятся, потребно токмо вознести их: разведи скот, сиди — и всё будет, — объясняет он. — А мне не нужно золота, не стерпелся я к этому».
Асгат-бабай берёт гармонь и садится в престарелое кресло. Режется татарские общенародные мелодии и задумчиво глядит в сторонку. Он почитает себя сладким народом, поскольку «выполнил своё один-единственное призвание — помогать людям».

©