'Черный четверг' стратегической авиации

12 апреля 1951 года полковник Кожедуб повел в сражение советскую истребительную авиадивизию
В небе над корейским полуостровом советские пилоты воевали под чужими именами. Фигура на них была китайская, а частные документы не располагали никаких фотокарточек. Вот что сказывает о тех старых событиях Герой Советского Альянса Сергей Макарович Крамаренко.

В начале октября 1950 года стряслось событие, изменившее миролюбивую и размеренную существование нашего авиационного полка. Раз командир части справил в клубе всех пилотов. На трибуну вышел генерал Редькин, заместитель командующего авиацией Московского военного округа(в ту пору авиацией округа командовал генерал Василий Сталин). Он секундно рассказал о нелегкой войне коммунистов Полун/очной Кореи с империализмом, уведомил, что американская авиация сжигает напалмом города и уселась этой многострадальной стороны, уничтожает миролюбивое народонаселение. В заточение проронил, что правительство Полун/очной Кореи адресовалось к правительству Советского Альянса с мольбой оказать помога в нелегкой войне с американской авиацией. 'Советское правительство согласилось удовольствовать мольбу руководства Корейской Народно-Демократической Республики, — проронил генерал и после непродолжительного молчания узнал, — кто из пилотов желает поехать в Полун/очную Корею охотником?' Все, что одинешенек, подняли ручки. Генерал поблагодарил за отзывчивость, попрощался и укатил.
Командование отобрало 32 пилотов, в основном из числа участников Великой Отечественной войны. Охотников справили в три эскадрильи. Я был назначен заместителем командира 3-й эскадрильи, кою возглавлял Герой Советского Альянса Александр Васько.
Командиром нашей группы, коя получила наименование 324-я истребительная авиадивизия, был назначен сияющий пилот, торчащий ас Другой всесветный войны, Троекратно Герой Советского Альянса полковник Иван Кожедуб.
ПЕРВЫЙ БОЙ
2 апреля 1951 года в составе авиационного звена(две четы аэропланов)я вылетел на перехват реактивного шпиона Б-45. Звено подняли чрезмерно поздно, и мы усмотрели группу противника в составе шпиона Б-45 и 8 аэропланов Ф-86 'Сейбров', шествующую на встречно-пересекающихся курсах на 1000-1500 метров торжественнее нас. Однако несмотря на то, что мы пребывали в нерентабельном положении, я разрешил штурмовать американцев. Ведущему нашей другой четы капитану Лазутину удалось занять спокойное тезис в пятистах метрах снизу и позади шпиона. Однако штурм по шпиону не вышла, аэроплан, усмотрев нас, причислил газу и удалился к себе домой.
На нас наскочили 'Сейбры'. Мне пришлось дать по ним черед издали, чтоб не дать сшибить Лазутина, кой после несчастливой попытки штурмовать Б-45 угодил отдаленно внизу. Аэропланы пронзительно удалились наверх. В этот момент мою пару штурмовало второе звено 'Сейбров'. Ведущий группы заскочил в хвост моему ведомому Сергею Родионову и стал шибко с ним сближаться, готовясь в любую секунду растворить пыл из всех своих шести крупнокалиберных пулеметов. Соображая, что не успеваю отшибить атаку, пускаю Родионову команду сделать переворот. Родионов тотчас выполнил команду и удалился буквально из-под носа 'Сейбра'. Сделав правый разворот со снижением, я угодил в выгодном положении позади этого 'Сейбра' и с дистанции 400-500 метров растворил по нему пыл. Магистраль отошла перед 'Сейбром' и несколько снарядов разодралось на фюзеляже. Сейбр разом разорвал травля, раскрутился под меня и удалился книзу.
В этот момент на меня свалилась сверху вторая чета 'Сейбров', однако я левым разворотом удалился из-под атаки. Они попытались последовать за мной, однако Родионов угодил позади этой четы и растворил по американцам пыл, чем выудил их разорвать атаку. После этого 'Сейбры' удалились за шпионом. Мы стали травить до береговой черты, за кою нам запретило садиться.
'ВСЕМ ВЗЛЕТ!'
12 апреля мы, что обыкновенно, с рассветом пришли на аэродром. Осмотрели аэропланы. Дежурное звено было в готовности № 1(4 пилота в аэроплане в готовности к неотложному вылету), прочие пилота устроились у аэропланов или отдыхали в непосредственной близости от аэродрома. Скоропостижно устроилась команда: всем быть готовыми к взлету. Не поспели усесться в аэропланы, что последовала команда: 'Всем запуск и взлет'.
Одинешенек за прочим 'МиГи' приступили выруливать на взлетную полосу. Взлетела первая эскадрилья, затем вторая, там наша, третья. Я во главе шести аэропланов пребывал в группе прикрытия. Наша задача — не дать неприятельским истребителям штурмовать две передние эскадрильи, составляющие ударную группу, основная задача коей — штурмовать бомбовозы и штурмовики противника.
Вослед за нашим полком, кой возглавлял подполковник Вишняков, поднялся в дух и полк подполковника Пепеляева. Это был первоначальный случай, когда Кожедуб поднял в дух все боеспособные аэропланы нашей дивизии. На земле осталась токмо дежурная чета.
Впоследствии полковник Кожедуб сказывал, что в тот подевай с радиолокационных станций устроилось уведомление об обнаружении огромный группы аэропланов противника, направлявшихся в сторонку нашего аэродрома. Он обратил внимание, что скорость полета этой группы была небольшой — подле 500 км/час. Ориентируясь на скорость(у истребителей скорость обыкновенно была 700-800 км/час), он уяснил, что летит предельная группа бомбовозов, и почему разрешил, что для отражения этого массированного налета необходимо вознести в дух все истребители дивизии. Решение было рискованным, однако, что угодило, целиком точным.
Набрав вышину, устремляясь настичь переднюю эскадрилью, я усилил витки. Идем с комплектом вышины на полуночь. Под нами горы, справа — узкая небесная лента воды. Это река Ялуцзян. За ней — Полун/очная Корея. Вышина 5000 метров. Полк начинает пластичный разворот вправо. Я увеличиваю наклон, срезаю разворот, за счет меньшего радиуса догоняю переднюю группу и занимаю свое точка показательно в 500-600 метрах позади ударной группы.
Пересекаем реку и идем на полдень. С командного пункта передают, что навстречу в 50 км шествует предельная группа аэропланов противника. Вышина 7000 метров. Я набираю на всякий случай еще 500 метров над ударной группой. Ратный режим занят.
Вскоре ведущий нашего полка передал: 'Спереди слева внизу противник'. Гляжу влево книзу. Навстречу, слева и толще, летят бомбовозы — две группы огромных стальных машин. Это знаменитые американские 'летающие крепости' Б-29. Всякая этакая машина цапает на борт 30 тонн бомб, располагает на вооружении 8 крупнокалиберных пулеметов. Бомбовозы летят ромбами из 4 звеньев по 3 аэроплана, итого 12 аэропланов в группе. Затем еще 3 ромба. За ними позади на 2-3 км и чуть торжественнее нас летят десятки истребителей, цельная туча серо-зеленых машин. Подле сотни 'Тандерджетов' и 'Шутинг Старов'.
ОГНЕННАЯ КАРУСЕЛЬ
Командир полка пускает команду: 'Атакуем, прикрой!' — и начинает левый разворот с пронзительным снижением. Ударные группы — восемнадцать 'МиГов' — устремляются за ним книзу. Истребители противника оказываются позади и торжественнее наших штурмующих аэропланов. Самый опасный момент. Настало эпоха и нам вступить в сражение.
Группе прикрытия нужно сковать истребителей противника и, связав их боем, отвлечь от защиты своих бомбовозов. Пускаю команду ведомым: 'Разворот влево, атакуем!' — и начинаю пронзительный разворот влево с небольшим комплектом вышины. Оказываюсь позади и толще ведущего группы американских истребителей, в самой их чаще. Шибко прицеливаюсь и показываю пыл по переднему аэроплану группы. Первая черед протекает чуть позади, вторая накрывает его. Он переворачивается, из сопла его аэроплана шествует сизо-белый дым. 'Тандерджет', крутясь, уходит книзу.
Американцы от неожиданности, не соображая, кто их атакует и какими силами, опешили. Однако это продолжалось недолго. Вот одинешенек из них пускает по мне черед, магистраль протекает торжественнее аэроплана, однако уставившиеся за мной Родионов и Лазутин со своими ведомыми, лицезря, что я в опасности, показывают по нему и прочим аэропланам пыл. Лицезря перед собой трассы, американцы отворачивают, и я получаю возможность стрельбы по вытекающему аэроплану, однако в этот момент спереди меня протекает магистраль. Гляжу назад: одинешенек из 'Тандерджетов' садит метров со ста. В этот момент чрез него протекает магистраль снарядов авиапушки Лазутина. Несколько снарядов рвется на аэроплане. 'Тандерджет' перестает строчить, переворачивается и уходит книзу.
Перед носом аэроплана свежеиспеченная магистраль. Я пронзительно хватаю ручку на себя. Аэроплан выполняет что-то немыслимое, то ли виток скоростного пробочника, то ли бочку, и я оказываюсь внизу и позади под 'Тандерджетом'. Атакую этот 'Тандерджет' снизу, однако он уходит пронзительным разворотом влево. Проскакиваю мимо двух 'американцев'. Родионов садит по ним. Они пронзительно разворачиваются и уходят книзу. Мы сходим над ними наверх. Гляжу книзу. Будем что один над бомбовозами. Наши 'МиГи' расстреливают 'летающие сверхкрепости'. У одной отвалилось покрывало, и она разваливается в духе, три или четыре машины теплятся. Из теплящихся бомбовозов выпрыгивают экипажи, десятки парашютов висят в духе. Этакое впечатление, что брошен воздушный десант.
А сражение токмо набирал витки. Вишняков избрал себе мишенью аэроплан ведущего группы, однако при сближении со режимом бомбовозов угодил под пыл пулеметных установок шествовавших позади нескольких ведомых бомбовозов. Его аэроплан буквально столкнулся со стеной из магистралей, и он выужен был выйти из атаки. Между тем отвлечением пыла всей группы бомбовозов по аэроплану Вишнякова воспользовалась чета 'МиГов' Щеберстова и Геся, вытекавшая за парой Вишнякова. Их 'МиГи' почитай беспрепятственно сроднилась с ведомыми бомбовозами первого звена, и с дистанции показательно 600 метров Щеберстов растворил пыл из всех трех пушек по крайнему бомбовозу. Разрывы снарядов сервировали бомбовоз. Поскольку это были снаряды фугасного деяния, то их взрывы наносили предельные разрушения аэропланам. Особливо огромными, по несколько квадратных метров, были прорехи в плоскостях от снарядов 37-миллиметровых пушек.
Несколько снарядов угодили в моторы бомбовоза. Из них потянулись долгие языки пламени и дыма. Бомбовоз пронзительно раскрутился, вышел из режима со снижением и, объятый пламенем, приступил снижаться на полдень. Из него стали выпрыгивать публика. Вторая чета Геся штурмовала крайний аэроплан второго звена. Несколько черед прошили 'крепость'. Аэроплан затеплился и уставился книзу.
ИСТРЕБЛЕНИЕ
Вторая эскадрилья штурмовала замыкающие аэропланы первой группы бомбовозов. Функционировала она в более удобных обстоятельствах, этак что режим бомбовозов был преступлен. Два аэроплана Б-29 теплились на буркалах у пилотов всей группы. Сучков, эскадрилья коего шествовала чуть-чуть левее командира, штурмовал левое звено. Усердствуя растворить пыл с минимальной дистанции, Сучков не торопился и нажал на гашетку, когда крылья бомбовоза почитай прихлопнули тяни прицел, и разом приступил пронзительный отворот. Бомбовоз вспыхнул, приступил переворачиваться. От него отлетела доля покрывала, и он, теплящийся, удалился книзу.
Милаушкин, вытекавший парой за основной группой, несколько отцепился, и в этот момент был штурмован пришедшимся к бомбовозам звеном 'Сейбров'. Просмотрев приступило атаки нашей группы, они сейчас пробовали отыграться на замыкающих. Выйдя раскосый петлей из-под пыла 'Сейбров', Милаушкин продолжал травить группу 'крепостей' и, усмотрев, что одно из звеньев отцепилось от группы, штурмовал его, передав ведомому — Борису Образцову:
- Атакую ведущего, ты шибай левого.
Сближение выходило стремительно, в прицеле шибко вырастал бомбовоз. После открытия пыла на фюзеляже и моторах 'крепости' явились разрывы снарядов. 'Крепость' задымилась и стала снижаться. Вторая 'крепость', по коей строчил Эталонов, затеплилась также.
Экипажи подбитых аэропланов стали выпрыгивать, прочие своротили назад. Там еще 4 подбитые 'летающие крепости' упали по стезе домой или расшиблись на аэродромах. Тогда были взяты в плен подле 100 американских пилотов.
После боя почитай в всяком нашем 'МиГе' нашли по 1, 2, 3 пробоины. У одного было 100 пробоин. Однако предельных повреждений не было, в кабину ни одна пуля не угодила.
Этот подевай, 11 апреля, американцы прозвали 'черным вторником' и там месяца три не летали. Отведали сделать еще одинешенек налет, однако если в первом бою было сшиблено 12 Б-29, то во втором мы перевели уже 16 'летающих крепостей'.
Итого же за три года войны в Корее было сшиблено 170 бомбовозов Б-29. Американцы утеряли основные силы своей стратегической авиации, находящиеся на Юго-Восточном театре военных деяний. Днем они предельнее не летали, токмо ночью одиночными аэропланами. Однако мы шибали их и ночью.
У американцев там еще продолжительно не шел шок от того, что их бомбовозы, кои сообразовывались самыми мощными, самыми неуязвимыми, угодили беззащитными перед советскими истребителями. А мы после первых боев стали кликать 'летающие крепости' 'летающими сараями' — этак шибко они загорались и ярко теплились.
На фронтах Великой Отечественной войны с августа 1942 года Сергей Макарович Крамаренко сшиб 3 неприятельских аэроплана частно и 10 — в составе группы. Перевел аэростат-корректировщик. Участник Корейской войны с апреля 1951-го по февраль 1952 года. Содеял 149 боевых вылетов, в воздушных боях сшиб частно 13 аэропланов противника. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 октября 1951 года за успешное выполнение заданий командования и явленное при этом мужество и отвагу гвардии капитану Крамаренко Сергею Макаровичу прикарманено звание Героя Советского Альянса с вручением ордена Ленина и медали 'Золотая Звезда'(№ 9283). В 1970 году он трудился военным советником в Ираке и Алжире. С 1981 года генерал-майор авиации Крамаренко — в резерве. Снисканный ветеран продолжает вести энергичную социальную работу. Он почетный профессор Российской академии природных наук, заместитель председателя правления Клуба Героев Советского Альянса, Героев Российской Федерации и целых кавалеров ордена Славы, член Народно-патриотического общества 'Родина'.
©