Мэтр в кепке

Она была небольшого роста, но с большим задом и грудью. В ее глазах, чистых и невинных, кажется, навсегда застыло смущение и беззащитность.

Как-то я зашел к ним со своей новой знакомой, которая "тащилась" от искусства и, узнав, что среди моих друзей достаточно богемных людей, попросила свести меня с ними. После непродолжительного застолья, за время которого мы все же успели выпить литр водки, муж стеснительной особы подхватил под руку мою подругу и потащил ту в студию, которая находилась в этом же доме на бывшем чердаке. Я уже видел все их работы не один раз, а так как там было довольно прохладно, то я решил остаться и помочь хозяйке убрать со стола. Когда мы остались вдвоем, я просто физически почувствовал сексуальную волну, которая катилась от нее в мою сторону.

Желание жены ближнего

— Хорошо выглядишь, Людочка, — оглядел я ее с ног до головы.

Ее щеки сразу же порозовели, только на этот раз я не был уверен, что это от смущения.

— Спасибо, — тихо ответила она и, бросив на меня свой удивленный невинный взгляд, тут же опустила голову.

Я же, вспомнив поговорку про тихий омут, подошел к ней и притянул к себе. Так как рост у меня под два метра, она ткнулась головой мне в живот, а между ее грудей как раз оказалось то, что мне вдруг захотелось засунуть ей немного ниже. Она не стала меня отталкивать, а даже потерлась своими полушариями о мою параллель. Для удобства я нагнулся, поднял ее на руки, причем одну из своих рук сунул ей под юбку, и приблизил ее лицо к своему. На этой скромнице не оказалось трусов! На меня смотрели два невинных синих глаза, которые излучали нечто такое, что я еще плотнее прижал ее к себе, а она смущенно опустила свои гляделки. Я ненадолго растерялся, не зная, что делать дальше. Но она знала, что делать. Ее рука дотянулась до того места, где находился "термометр", измеряющий температуру моей страсти. Убедившись, что "температура" поднялась высоко, хоть по Цельсию, хоть по Фаренгейту, она сказала:

— Положи меня на стол.

Командирские качества

Я так и сделал. Она быстро расстегнула кофту и лифчик, обнажив свою великолепную грудь. Задрала юбку, обнажив интимные места, и дернула рукой за ремень моих брюк. Я быстро помог ей выпустить на свободу свой термометр, а она продолжала руководить.

—Давай его в рот, а меня ласкай пальцем.

Я поднес "батончик эскимо" к ее ротику, она стыдливо посмотрела мне в глаза и стала, далеко высунув язык, водить по нему его кончиком. Протянув руку, я запустил пальцы в ее влажную щель, нащупал бугорок и стал нежно его щекотать. Она повернула голову в мою сторону, поймала губами головку и, радостно причмокивая, как ребенок, сосущий пустышку, стала втягивать ее в себя. Она ни на минуту не закрывала свои стыдливые глаза, как обычно делают женщины. Я запустил в нее всю пятерню, кроме одного пальца, который оставил на бугорке, и стал то надавливать, то отпускать. Она раскинула ноги во всю ширину стола, а на мои движения отвечала тем, что то напрягала, то расслабляла лобковые мускулы.

Накрытый стол

Я, в свою очередь, так же смотрел на нее во все глаза. Маленькая женщина, голова на конце стола, попа и раздвинутые ноги посередине, а ступни скользили по бокам. Она, глядя то на меня, то опуская глаза к самому носу, пыталась разглядеть то, что лижет. Ступни стали упираться в стол, мускулы на икрах и бедрах напрягались, а язык лизал мой член, как мороженое! Вдруг ее глаза закрылись, она вытолкнула языком из своего симпатичного ротика мой обслюнявленный член, облизнула губы и застонала сквозь стиснутые губы. Затем перевернулась и стала на столешницу коленями.

Полный на зад

— Давай в зад! — скомандовала она.

Меня не надо было просить дважды. Я всадил свой "черенок" в ее обширную "грядку" так глубоко, как только мог. Изо всех сил натянул на себя ее пышный зад, который опустился, чуть ли не до стола и выглядел как мишень на стрельбище. Я был рад, что мой выстрел пришелся в "десятку". Тем более что попросила об этом она сама. Я старался произвести как можно больше выстрелов. Она ездила туда-сюда по столу, пыхтела, кряхтела, но терпела. При ее росте и длине моего инструмента, он должен был доставать ей чуть ли не до горла! А она еще и пыталась насесть на него как можно глубже, изо всех сил подаваясь задом назад! Она кряхтела, я пыхтел, в ее заду что-то хлюпало! Ох, какая же это была музыка! Какой марш! Какая рапсодия! Наконец мой "смычок" наигрался и как неблагодарный отдыхающий, плюнув на место развлечения, покинул его.

— Это было здорово! — похвалила она меня. — Только кончить надо было в рот.

— После зада в рот? — удивился я.

— Мне так нравится, да и кончить можно, не засовывая его в рот, а держа рядом.

— Хорошо, Люда, учту на будущее.

— Вот и молодец, — еще раз похвалила она и отправилась в туалет, слить "воду". Я же сходил в ванную, помыл своего работягу, который уже улегся отдыхать, и привел в порядок одежду. После чего отправился на кухню, достал из холодильника водку, плеснул себе в стакан граммов сто и выпил. Вскоре и она присоединилась ко мне.

Натюрморт

— Пойдем, посмотрим, как идет осмотр картин, — предложила она мне.

Мы поднялись в студию, которую она открыла своим ключом, осторожно повернув его в замке. Еще у дверей она приложила палец к губам, давая мне понять, что надо идти тихо. На цыпочках мы прошли к занавеске, которая отделяла дверь от остального помещения. Скрывать наши шаги помогала и музыка, которая лилась из старенького магнитофона. Осторожно отодвинув занавеску, она посмотрела куда-то, ее щеки порозовели. Она помахала мне рукой, предлагая присоединиться к просмотру живописи. Я выглянул — это был еще тот натюрморт. Моя новая подруга стояла, согнувшись, из ее зада выглядывала ботва морковки, а сама она насаживалась на длинный огурец, на который был, натянут презерватив. Игорь, муж Людмилы, опирался голым задом о стол, а его член, я не знаю, как он там поместился, по самый корешок утопал во рту моей подружки.

— Как тебе такой салат? — спросила Людмила. — Правда, это стоит нарисовать?

— Ага, — согласился я, с трудом переваривая такую быструю измену. — А ты можешь то же самое, но с кабачком? — спросил я у нее.

— Кабачок? — смущенно посмотрела она на меня. — Пойдем, попробуем?

Овощное рагу

— Пойдем, — согласился я. Мы тихо покинули студию и вернулись в квартиру.

—Так ты действительно хотел попробовать с кабачком? — смущенно хлопнув своими глазками, спросила Люда.

Я чуть не поперхнулся, но согласно кивнул. Она выдвинула из-под стола ящик, в котором были овощи, очевидно, не поместившиеся в холодильник. Выбрала довольно длинный кабачок.

— Снимай штаны, — застенчиво сказала она, намазывая кабачок сливочным маслом; я опустил брюки. — Нет, снимай совсем, они будут мешать, — и подала мне пример, скинув с себя все, кроме туфлей.

Рецепт приготовления

Даже голой она выглядела совсем неплохо. Да, попа для ее роста была немного великовата, грудь тоже могла бы быть и меньше, но, во-первых, спасали туфли, а во-вторых, ее невинные синие глаза. Я и не знаю, как они делали симпатичней ее фигурку, но если бы их не было, все бы смотрелось гораздо хуже.

Я снял брюки, уже не думая, что может вернуться ее муж с моей подругой, уселся на табуретку и расставил в стороны ноги. Она, раздвинув конечности на ширину плеч, стала двумя руками запихивать в себя кабачок. Наверное, щель у нее была резиновая, потому что ей удалось, хоть и наполовину, засунуть в себя эту штуку. Сделав это, она встала на коленки между моих ног. Мой член, от моих наблюдений за ее потугами, вскочил как ошпаренный и охотно, задевая ее губы, отправился в рот. Поняв, что от меня требуется, я нагнулся вперед, ухватился за кабачок и стал двигать его туда-сюда. Мне было интересно, как глубоко я смогу его запихнуть. Мне удалось втиснуть его в нее на две трети! Она и виду не подавала, что ей больно или еще что-то, а с удовольствием чмокала языком на всю квартиру!

Глубокое искусство

Я кончил даже не знаю отчего. Потому что так увлекся "посадочными работами", что почти не чувствовал, что она вытворяет с моим концом. Она сглотнула, снова облизала губы, встала и опять же двумя руками выдернула из себя овощ.

Мы успели привести себя в порядок, когда Игорь привел назад мою подругу.

— Чем вы тут занимались? — спросил он.

— Беседовали об искусстве, — ответил я.

— И до чего договорились?

— Меня поразила глубина мысли твоей жены... — сказал я почти правду...