Знакомство на пляже

На пляже у крепости, среди кучи тел, я увидел одно, очень стройное и красивое с неприкрытым бюстом. Там было свободное место куда я и пристроился.

- Как вам наша водичка - спросил я, расстилая свое старенькое покрывало.

Она показала большой палец.

Ну, если для девушки, приехавшей из теплых стран, вода нормальная, то для меня она вообще парное молоко. — Я улегся рядом с ней.

— Это папа был из теплых стран, куда и отбыл, а я местного производства, коренная.

— Вы не можете быть коренной, — не согласился я.

— Почему?

— Дело не в вас. Ни одна женщина не может считаться коренной жительницей. Физиология. Коренному жителю надо иметь этот самый корень, а женскую часть природа этим обделила.

— Ну и трепач.

— А вы бы хотели, чтоб я лежал тихо и, следя за каждым вашим словом, заглядывал вам в рот?

— Конечно, а то такие прыткие, не заглядывают в рот, а стараются туда что-нибудь запихнуть.

— Верно, — я достал яблоко, и протянул ей. — Вы имели в виду, не это, но это тоже вкусно.

— Значит, вы уже имели счастье сравнить? — ехидно посмотрела она на меня.

— Нет, об этом мне сказала одна знакомая.

— Она, надеюсь, была белой?

— Зря надеетесь, я не сплю с белыми.

Если не считать попки, она была как вы — темной. Я имею в виду только цвет кожи. Открою вам великую тайну, только на ушко.

Я придвинулся к ней вплотную и зашептал на ухо, как бы нечаянно задевая его языком:

— Я африканец-альбинос. Белым буду, — я стукнул себя в грудь, отвечая на ее недоверчивый взгляд, а потом, разжав кулак, положил ладонь ей на живот. — Надо же, какая шагреневая кожа.

— Значит, — накрыла она мою руку своей, — мы почти родные люди.

— Неужели ты этого сразу не почувствовала? — я поцеловал ее грудь, она задрожала.

— Что-то такое мелькнуло в моей голове, но ты своей болтовней увел мои мысли в сторону.

— Каюсь. А может, вы согласитесь стать для меня еще родней.

— Соглашусь, стать не родней, а как угодно, — она поцеловала меня в губы. — Пошли?

— Конечно, мой темнокожий друг, только позволю себе заметить, что я недавно пришел и на мне еще много белых пятен, хотелось бы от них избавиться. Может, поваляемся еще чуть-чуть?

— Мой бледнолицый друг, — передразнила она меня, — мы плотно задернем шторы, и ты не увидишь ничего белого. Не задерживайся, если хочешь мне угодить.

— Тебе угодить — не жалко труда, В страшно впотьмах угодить не туда, — выдал я заранее заготовленный стих, не помню уже для какого случая, за только что придуманный экспромт.

— Куда бы ты ни угодил, все будет туда, — многообещающе посмотрела она мне в глаза. — В кои-то веки встретишь родную душу. Так идем, — ее ладонь скользнула по моим плавкам и сильно сжала все мои причиндалы, которые там находились.

— Против таких аргументов не может устоять не один мужчина, — потянулся я за брюками.

Мы быстро оделись и пошли в сторону метро...

У нее была довольна большая квартира в старом доме. Высоченные потолки, огромная кухня, куда она меня сначала и провела.

— Если хочешь выпить или чего-нибудь съесть, загляни в холодильник.

— Спасибо. Не люблю заниматься сексом по пьянке, теряется острота ощущений, да и проголодаться я еще не успел. А вот поджарить на плите одну знакомую мулатку - я не против.

С этими словами я опустил крышку плиты, которая накрывала газовые конфорки, схватил свою новую знакомую за талию, посадил на эту крышку, скомандовал: «Ноги вверх!» — и помог ей это сделать. После чего стянул с нее трусы и стал расстегивать свой ремень. — Теперь вижу, что ты настоящий африканец, да еще и из племени каннибалов.

— Ну, ты это брось! Все женщины говорят, что к сексу их надо приготовить, а где это лучше всего сделать, если не на плите. Сейчас, дорогая, на моем шампуре хорошо жарится всякая дичь и девушки из чужих племен. Но это не каннибализм, это проникновизм, — придумал я новое слово и стал в нее проникать.

Ее поднятые ноги, помогая мне, разошлись в разные стороны, все, что могло разойтись - разошлось, и я в том числе.

Быстро запихнув в нее свой настрадавшийся за дорогу член, я приступил к приятной работе. Было видно, что ей нравится, она не закрывала глаза, а восхищенно смотрела на меня. Потом у нее устали ноги, она положила их на меня и стала помогать, то напрягая, то отпуская мышцы. Заметив, что ей неудобно, я притянул ее к себе, она обхватила меня руками и ногами, в таком положении я и хотел отнести ее в комнату, совсем забыв, что спущенные брюки все еще находятся на моих ногах, только внизу. Впрочем, когда мы полетели на пол, я об этом вспомнил! Как мог, я пытался смягчить удар, во время падения, передвинул ладони на ее ягодицы. Но шлепнулись мы все равно здорово, костяшки моих пальцев были разбиты в кровь, а ее задница, если судить по крику, ничего от этого не выиграла. Вошел же я в нее, глубже не бывает. На минуту я замер, она же, потирая еще и ушибленную голову и глядя на меня очень удивленными глазами, начала хохотать. Я свалился с нее и присоединился к ее веселью, скидывая с себя эти чертовы брюки и трусы.

— Это не секс, а членовредительство, — сквозь смех проговорила она.

Я с деланным страхом оглядел свой член и поспешил ее успокоить:

— Спасибо за заботу о нем, дорогая, но он в полном порядке и даже вот-вот будет готов к новой работе. Просто мы с небес опустились на грешную землю.

— Да, милый мой, только вот незадача - теперь мы не сможем заниматься сексом в традиционной позе, мне придется все время поворачиваться к тебе спиной.

— Чего же мы ждем? Изобрази из себя букву «Г», а мой мальчик начнет с нее изучать алфавит.

Так мы и сделали. Она уперлась руками в табуретку, подставив мне на обозрение и для прочих дел, самую симпатичную попку, которую я когда-либо видел.

— Ты знаешь, я даже рад этому падению нравов, — сказал я, щекоча пальцами ее между ног.

— Хватит болтать и работать пальцами. Сам же говорил, что член не пострадал, действуй.

— Есть, мой генерал, — и я, почти не глядя, послал свой снаряд в эту симпатичную мишень.

То ли на нее возбуждающе подействовало падение, то ли еще что, но она кончила моментально, после чего виновато поглядела на меня.

— Ничего, — успокоил я ее, — ведь мы на кухне, вот и займись дегустацией.

Она не возражала. Быстро опустилась передо мной на корточки и, что называется, присосалась. Она вытягивала из меня все, что сочилось, как коктейль из соломинки. Я, как ни пытался продлить удовольствие, долго не выдержал, по всему телу пробежало что-то похожее на озноб, и из меня выскочила недельная, во всяком случае, так мне показалось, — норма спермы.

— Ты отличная спермовыжималка, — отпустил я ей сомнительный комплимент.

— Я знаю, — согласилась она, — осуждаешь?

— За что? Ты из меня дурака не делай, я знаю, что рот такой же половой орган, как и детородный. У меня было достаточно женщин и ни одна, заметь, ни одна, не отказывала себе в этом удовольствии. Если честно, то на месте человека, который ханжит, я бы потребовал, чтоб для него то же были придуманы трусы. Надо прикрывать срамные места.

— Все же жаль, что ты не хочешь поработать во мне своим языком, думаю, что получилось бы очень здорово, — она весело рассмеялась, потом прижалась ко мне и спросила:

— Тебе хорошо со мной?

— Замечательно, — ни капли не лукавя, ответил я.

— Хватит с нас кухни, пошли в спальную.

— Я отнесу тебя на руках...

— А вот этого не надо, — оттолкнула она меня и побежала в комнату, я кинулся за ней.

После короткой борьбы я завалил ее на кровать и она, не смотря на то, что говорила о своей неспособности заниматься сексом в стандартной позе, подкидывала меня чуть ли не до потолка.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Как космонавт! Вижу небо в звездах и одну звезду внизу! — выкрикнул я.

— Ты действительно видел внизу звезду? — спросила она, кладя голову мне на плечо.

— Ага, такую длинноногую, шоколадную звездочку. Знаешь, что удивительно, хоть она и шоколадная, и сладкая, но притягивает к ней больше всего исходящий от нее свет!

— Ты льстец, лгун, но мне все равно приятно, ты можешь хотя бы на один вопрос ответить честно? Скажи, я тебе действительно хоть чуточку нравлюсь?

— Нет, — ответил я, — раз ты просила без трепотни, получай. Ты мне нравишься не чуточку, а... У меня просто нет слов, чтоб описать, как ты мне нравишься!

— И тебя не смущает, что я мулатка? Ты смог бы пойти со мной к своим знакомым?

— Дуреха, ты знаешь, что сильнее всего бьет в голову из спиртных напилков? Ерш, или коктейль. Любовь — это то же опьяняющее средство. А ты и есть коктейль белого с черным...

Она, как котенок, прижалась ко мне и что-то ласково замурлыкала...