Уйгурское колдовство с омоложением

Сказывает Леонид Корнишин, г. Кандалакша Мурманской обл.: " В 1956 году моя матушка на два года отправилась трудиться за меру на остров Шпицберген. Я же на это эпоха был установлен к бабке, коя существовала в хватит предельном селе в 50 километрах от Алма-Аты. В селе проживал различный народ: были там и ссыльные немцы, и чеченцы, и уйгуры. И всю эту разношерстную публику разбавляло небольшое число коренного народонаселения - казахов. Я как-то эфирно(с советом синяков и шишек)влился в интернациональную ребячью ораву, коя цельный подевай беспечно носилась по селу. Из всей шатия-братии у меня славнее итого уложились связи с одним уйгурским шпингалетом, Сулейманом, или запросто Сулькой. Он выделялся среди сверстников остротой рассудка и дружелюбием. Вскоре мы стали неразлучны.
Рядышком с домом моей бабы стояла изба, где существовала чета пожилых уйгуров. Это были чрезвычайно сиротливые публика. Более того, престарелую бабку-уйгурку все старшие в селе почему-то почитали фурией. Сознаться, эта тетя и на самом деле сходствовала на полпреда черных сил. Этакая Баба-яга, какую сразился столь обожаемый ребятенками лицедей Георгий Милляр. 
Подходил к шабашу август. Селяне собирали в своих садах-огородах урожай. Мы же, сорванцы, несмотря на то что у всякого был собственный сад, лазили по чужим. В то эпоха у сельских детишек сообразовывалось хорошим тоном - попользоваться чем-то за чужим забором. И вот я условился с Сулькой, что в теснейшую ночь мы сообща лезем «чистить» сад у той самой уйгурской четы.
Электричества в те годы в селе не было, потому почивать все обитатели ложились спозаранок. Дождавшись, покудова моя ба-булька уснет, я вылез чрез окно на улицу. Там меня уже дожидался мой преданный Сулька. И вот мы в сумерках погони на подевало. Несмотря на позднее эпоха, было хватит ясно - сияла целая месяц, и на небе не было ни облачка.
Мы чрезвычайно осмотрительно прокрались чрез наш двор, пересекли сад моей бабы. Сейчас от заветной мишени нас отделял лишь забор полутораметровой вышины. Мы притаились подле него и стали внимательно смотреть территорию объекта атаки. Видимость была превосходной!
И тут метрах в пяти от себя мы приметили старика-уйгура, кой тормошился подле покоящегося на земле огромного деревянного корыта. Нам стало увлекательно, чем в этакий запоздалый час может заниматься старичина!Дедок, между тем, кряхтя, высыпал в корыто целый мешок пшеницы, затем добавил еще полмешка. Чрез пару минут к нему пристроилась бабушка и стала ему помогать.
И вдруг бабушка стала раздеваться, причем донага!Зрелище было удручающим, обличье престарелой сморщенной плоти рождал у нас с приятелем омерзение. Мы с Сулькой были хватит старшими и уже осведомили, от куда хватаются ребятня, этак что поначалу разрешили, что пожилые супруги разрешили заняться в ночном саду любовью. Однако то, что стряслось отдаленнее, нас прямо-таки сразило.
Бабка улеглась в корыто и стала закапываться в семя. Старичина помогал ей, покудова не закопал ее с головой. Затем он помалкивая поворотился и удалился. Мы же этак и сидели тихонько, трясясь пошевелиться. В наших неспелых рассудках царил целый сумбур.
Отошло подле часа, а мы все никак не могли пришагать в себя от усмотренного. Размышление о том, чтоб ограбить сад, улетучилась сама собой. И тут мы усмотрели, что пшеница в корыте зашевелилась и стала стекать с подымавшегося тела. Когда же это самое тело целиком показалось из-под зерна, у нас волосы восстали дыбом. Вместо дряхлой бабушки мы усмотрели дивчину лет 20, с упругой грудью и статной фигурой!

Поднявшись в целый рост, она огладила ладошками свое тело, что бы привыкая к свежему облику, и, не обряжаясь, эфирной поступью пошла к дому. Чуть-чуть она исчезла, мы рванули из сада что было духу.
Нам с приятелем хватило рассудка никому не рассказать об этом чудном происшествии. Иначе нас, скорей итого, установили бы за чокнутых. «Чуточно ли что, - чаял я. - Может быть, нам померещилось?»
А спустя пару дней моя бабка проронила, что к соседям из Алма-Аты приехала погостить внучка. Старуха-уйгурка же на эпоха укатила к сродственникам. Спустя неделю я случаем повстречал на улице эту самую «внучку». У нее, что и у престарелой уйгурки, угодила предельная черная родинка на верхней губе!
Мое любопытство пересилило ужасть, и я стал потихоньку созерцать за соседями. Отошел почитай год. Дивчина за это эпоха ни разу не выезжала из уселась. И, что увлекательно, ее физиономия потихоньку менялся. Кожа все предельнее блекла, стала припахивать желтизной. Когда сызнова пришел август, бабка проронила, что соседская внучка вернулась в Алма-Ату. К деду же сызнова вернулась его престарелая хозяйка.
Получается, мы с Сулькой стали свидетелями колдовского ритуала. Однако вот в чем была его суть, я этак и не уяснил."