Право Первой Брачной Ночи. Часть 1: Пышногрудые претендентки

Волнующе цокая шпильками, в полутьму Букового Кабинета вошли Белокурые Стервы. Чёрная латексная униформа, стилизованная под нацистскую, облегала их точёные тела, как вторая кожа, контурируя каждую пупырышку околососковых ореолов, выставляя напоказ пухлые срамные губки. Чёрные пилотки, кокетливо сдвинутые набок, красиво контрастировали с платиновыми волосами, что мягкими локонами обтекали их надменные нордические лица с ледяными синими глазами, высокими скулами, высокомерным разлётом бровей, и лишь нежный абрис щёк, чуть вздёрнутые маленькие носики, по-детски приподнимавшие верхнюю губу, и капризно-полная нижняя губа придавали облику моих помощниц нотку трогательной беззащитности. Безумно красивые, близняшки были единственными во всей резиденции, кому я простил третий размер груди.

— Господин барон! — унисон пропели они. — Еженедельная подборка прошений о первой брачной ночи!

Я отложил трактат Макиавелли и сделал приглашающий жест. Выписывая бёдрами сексуальнейшие восьмёрки, Белокурые Стервы подошли к огромному письменному столу, выполненному, разумеется, из толщи столетнего бука, и Стелла, я отличал её по более дерзкому разлёту бровей, поставила передо мной ноутбук. Алиса тем временем извлекла из шкатулки сигару, обрубила ей кончик, тщательно облизала, смочив по всей длине слюнкой, и вложила мне в рот. Стелла искупала кончик сигары в огоньке зажигалки. Аромат изысканного парфюма, исходящий от её запястья, смешался с ароматом дорогого табака — мой любимый коктейль. Исполнив обязательный ритуал, Белокурые Стервы застыли навытяжку по обе стороны моего кресла.

Я активировал папку на рабочем столе ноутбука и начал лениво перебирать фотографии, с которых мне призывно и чуть испуганно улыбались полуобнажённые девушки. Фото были очень красивыми, исключительно сделанные в художественных салонах — все знали, что я не просматриваю любительских сэлфи, потому что низкое качество включает воображение и самочки кажутся милее, чем есть на самом деле. Но даже на этих высококлассных фотосетах девочки сегодня оказались как-то так себе... Впрочем, я не терял надежды, потому что под ледяными масками моих Белокурых Стерв скрывались проказливые девчонки — самых смачных невест они прятали в конец списка.

— А это ещё что такое?

Тётке на снимке было лет тридцать — тридцать пять. Текст прошения пестрил извинениями о давней утери невинности и просьбами о благословении, ибо бездетна. Ходил слух, что забеременевшая от меня замужняя женщина становится в дальнейшем столь плодовита, что их мужьям засчастливку воспитывать одного бастарда. Разумеется, слух распустили мои люди.

— Я отсеиваю возрастных, — отчеканила Алиса, глядя строго перед собой, — но мне показалось, что данный экземпляр может вас заинтересовать, господин барон!

Я внимательно пролистал портфолио. Красива, как кинозвезда, длинные каштановые волосы, опытный взгляд, ещё более опытный рот. Ухоженная, да, подтянутая, и грудь — налитая стоячая шестёрка. Сочненькая... И даст, как в последний раз — возрастные, они вообще зажигалки, а если ещё и мотивированы... Я поощрительно улыбнулся Алисе и чуть отъехал креслом, слегка при этом развернувшись в сторону Стеллы. Стелла тут же скользнула на колени меж моих разведённых ног, прожужжала молнией брюк, извлекла наружу толстый, начинающий набухать член и без промедления наделась на него вкусно напомаженным ртом. Я ещё раз задумчиво пролистал портфолио, не в силах полностью абстрагироваться от очень мокрых и тёплых скольжений по самой чувствительной части моего тела. Сосала Стелла нежно, всхлюпывая и влажно причмокивая, как я люблю.

— Пометьте, — сказал, наконец, Алисе, — пригласить её, когда я заскучаю.

Кивнув, Алиса записала что-то золотой авторучкой в крошечном блокнотике. Я продолжил просмотр. Стелла ускорила темп, её ноготки остренько теребили мои яйца.

Пошли мелкотитечные. Я поморщился — надо бы велеть отсеивать всех с размером меньше пятого, но иногда попадаются такие восхитительные феи... Вот, например, ослепительно рыжая нимфа с глазищами на пол-лица, потрясающе открытая улыбка, тонюсенькая белоснежная шейка, нежная грудь с малиновыми сосочками, приподнятыми набухшими растущими ореолами; офигенно круглая, скульптурная задница.

— Когда сочетается?

— Сегодня в пять, — ответила Алиса.

— Мои планы?

— В четыре обед со скотопромышленниками Кукундаровым и Бытичелли, в восемь — рандеву с герцогиней Сварожич в охотничем домике.

Ах, да! Герцогиня Сварожич, королева феллацио. Груди, правда, нихера никакой, едва-едва четвёртый с половиной, зато минет исполняет божественно. И муж там проблемный, герцогине в последнее время сложновато от него ускользнуть даже на подаренном мною «ламброджинни». Нет, таким рандеву пренебрегать нельзя...

— Пометьте, пожалуйста, пригласить её, — кивнул на фото рыжей нимфы, — если мне захочется странного.

Алиса сделала моментальный росчерк золотым пером в своей книжице.

Стелла устала сосать, и, чтоб отдышаться, надрачивала член рукой, затянутой в чёрную лайковую перчатку без пальцев, положив головку себе на язык — а то вдруг я возьму и кончу, кто меня знает — и преданно глядя мне в глаза синейшими во всём мире глазами. Мне очень нравился её маникюр — бардовый, с чёрными витиеватыми росчерками, истончающийся так, что каждый ноготь превращался в острое лезвие. Удивительное ощущение, когда она мастурбирует мне — видеть эту опасность на самом дорогом... Нежно погладив Стеллу по щёчке, я вернулся к просмотру.

И обомлел. Член мой надулся так, что Стелла, на всякий случай, тут же обхватила его мягкими губами.

Фотосеcсия предлагала прекрасную золотоволосую богиню; со всем своим опытом я и представить не мог, что где-то существует такая изумительная красота. Не отблески монитора легли на моё лицо, а сияние её вьющихся крупной волной золотых волос; небес не существовало, кроме тех, что отражались в её прозрачных голубых глазах, и грозовой сумрак в небесах был лишь тенью, лёгшей на персиковые щёки от её длиннейших ресниц. Изящный носик с округлым кончиком должно было внести эталоном в парижскую меру весов как идеальный; мятый рисунок полных губ, дрогнувших в застенчивой полуулыбке, всю свою сознательную жизнь пытались, но так и не смогли, изобразить величайшие художники мира. За ямочки на этих щёчках не грех продать Родину — тебя поймут и простят. Тонкая кожа на длинной шее была создана для засосов и вампирских клыков; круглые плечи — для того, чтобы сделать нежными грубые мужские ладони. Высокие тяжелые груди тянулись ко мне трогательными горошинками сосков в размытом поле розовых ореолов, таких нежных, что были светлее загорелой кожи этих волшебных, нежнейших, сексуальнейших сфер, — и я не мог понять, чего они жаждут: ласки или муки.

Золотистые локоны струились по мягким округлостям, игриво вуалируя, но в то же время золотом озаряя рельеф околососковых пупырышек. И как же великолепно смотрелись её огромные груди со спины, рельефно выступая с боков, очерченные бьющим спереди светом рамп, а золотые волосы текли по изящной спине с трогательным рисунком позвоночника до самых нежных в мире ягодиц, розовых, как юное яблоко, выпуклых, как дорогое 3D, округлых, как жопка юной девушки. Плоский живот говорил о личном фитнес-тренере, и я вдруг очень захотел узнать, что же о нём поведают пухленькие половые губки, стыдливо прикрытые рельефными бедрами, что перетекали в точёную голень и изящную ступню с милым педикюром. Впрочем, половые губки скромно промолчали бы: на первую брачную ночь могли претендовать только девственницы.

Я бросил взгляд на таблицу тактико-технических характеристик. Она была длинной, но меня интересовали лишь две цифры — пятый размет и восемнадцать лет.

Я понял, что смотрю на свою следующую баронессу. Как, когда — не знаю, но да будет так!

— Когда сочетается? — я попытался спросить равнодушно, вышло же зажато и так тихо, что влажные заглатывания Стеллы заглушали мой голос.

Однако Алиса услышала:
— Пятница, семь.

— Пометьте.

Моё сердце билось в предвкушении, Стелла вкусно сосала мне член, я, насвистывая, перебирал фотографии предлагавших себя тёлочек с большими сиськами. Что ж вы все такие страшненькие, а? Особенно в сравнении с явившимся мне только что золотоволосым видением... М-м-м, сосочка... Ну а эта-то куда полезла? Симпотная, базаров нет, но что за «бобрик» на башке?!

— Алиса, пометьте, отсеивать из выборки стриженых баб. И подумать над законопроектом, запрещающим красивым девкам стричь волосы. Штраф какой-нибудь. Или даже тюремный срок.

Золотое перо метнулось по крошечной страничке.

Стелла втянула член очень глубоко в рот, и застыла, преданно глядя мне в глаза затуманившимся синим взором, лишь острый язычок твёрдо метался по тыльной стороне моего напряжённого ствола. Я подал бёдра вперёд и на секунду замер в райском ощущении узкого колечка её пищевода, пропустившего головку, потом открыл глаза и увидел на экране пышную красотку, шатенку на грани рыже-коричневого, с прямыми волосами, закрученными на кончиках. Шатенка сияла зелёными глазами и протягивала мне груди, не меньше семёрки, что были словно тесто: протекали меж её пальцев и в то же время пышно бугрились над ладонями; и эти налитые груди предлагали мне крупные тёмные соски, околососковые кружочки которых были чётко очерчены набухшей, возбуждённо-пупырчатой каймой. На следующей фотке (почему меня не было там и тогда?!!) шатенка стояла раком, задрав в камеру лыбящуюся полногубую мордашку с загадочными (как ей казалось, а на самом деле — тупенькими) чёрными глазищами, сиськи её касались сосками японской циновки. ТТХ: двадцать и (опыт, ёб тя) семь.

— Пометьте номером два!

Через пару улыбчивых, титястых-до-колен (мой бог, у них соски аж внутрь завернулись!!!) жирдяек (и кто их только замуж позвал?!!) появилась черноволосая королева. Двадцати трёх лет, изящная талия, подтянутый живот, невероятных размеров вкуснейшая жопа, сиськи — размер десятый!, коричневые соски (ореолы — по блюдцу!) смотрят в углы помещения, отнесённые метра на полтора от животика, — самодовольная красивая физия с бровями вразлёт и по-негритянски вывернутые губищи, — я просто обязан это отсношать!

— Пометьте номером три!

Я даже голосом не мог скрыть своего возбуждения. sexytales.org Стелла издала тонкий стонущий звук, ощутив, как разбух во рту мой толстый хуй, и шумно втянула набежавшую слюну; рука её бешено шевелилась в её же промежности — в обтягивающих латексных штанах есть скрытая липами прорезь, уж я-то знаю.

С экрана ноутбука мне мигнула двадцатилетняя кругломордая блонди с тройным подбородком и тут же отправилась в делит, открыв восхитительно-кудрявую, ослепительно рыжую, изумительную нимфу девятнадцати лет от роду с четвёрочкой, но такую изящную, что та четвёрочка смотрелась на ней больше, чем на иной шестёрка! Упругие сиськи так налились невыласканной плотью, что малиновые соски смотрели почти что вверх.

Моя рука легла на белокурый затылок Стелы и задала приятный ритм.

— Пометьте как... Какой там следующий?

— Номер четыре, господин барон, — холодно ответила Алиса.

Следующая фотосессия предлагала мне очень интересный экземпляр — кукольная платиновая блондинка с волосами до попы и невыразимо наивным выражением очаровательнейшего личика.

— Как нас зовут? — проворковал я, отлистывая страницу к имени и цепляя по пути цифры: девятнадцать лет, седьмой номер. Ох и врушка! Мало того, что силикон, так ещё и не седьмой, а шестой. Очень качественный силикон, не удивлён, что Белокурые Стервы не осмелились её отсеять, но с моим-то опытом! А раз силикон, то и девственность наверняка восстановленная. Ах, ты врушка милая... ах, как ты губёшки сочные пялишь, спермы просишь... ах, как ты грудочки огромные, «упругие» мне предлагаешь... круглые, бархатистые... Имя — уже неважно.

— Пометьте пятой, Алиса.

Уж ты-то свою свадьбу запомнишь, блондиночка пергидрольная, опозорю на всю жизнь. За обман барона силиконом — выпорю прилюдно, задрав подвенечную юбку. Потом поддельность твоей невинности объявит мой коновал, но я таки лишу тебя и этой, лично, вот этим самым набухшим толстенным членом, что погружается сейчас в напомаженый рот ослепительной белокурой красавицы. А потом прикажу пороть тебя до самого утра. И всем желающим разрешу сиськи твои силиконовые лапать, исключительно для опыта, чтоб не попадались на дамские уловки — на то я и барон, чтоб блюсти и предостерегать своё население!

Далее никого не оказалось, спорная особь была последней. Я разочарованно закрыл крышку ноутбука.

— Когда сочетания?

Алиса перечислила.

Почувствовав некоторую неудовлетворённость, я нахмурился и сделал знак подождать. Алиса застыла с золотой авторучкой, занесенной над крохотным блокнотиком. Прислушался к себе: перед глазами стояла златовласая богиня, которую до воя хотелось прямо сейчас; а ещё желалось празднества плоти; каким-то волшебством нарисовалась линейка из выбранных мною самок: платиновая силиконовая дива, златовласая богиня, рыжая веселушка, шатенистая рабыня, черноволосая мисс-бюст. Разве можно их разлучить?!

— Алиса, организуйте их сочетания завтра в полдень.

— Завтра в половину первого у вас обед с министром, господин барон.

— Значит, в два! Организуйте Дворец Бракосочетаний. Предложите помощь в выборе платьев, если оно надо. Сообщите, что праздновать будем в Игл-Ривер.

— Игл-Ривер сгорел позавчера, мой барон. По вашему приказу. Дочка владельца отказалась увеличить грудь.

— Ах, да. Значит в Сонном Бобре.

— Сонный Бобёр объявил себя банкротом неделю назад, после той неприятной истории, когда вы, выпимши, на спор прилюдно отымели всех официанток, администраторш и... бармена.

— Бармена?!!

— Увы, барон.

— У них же барменом блондинка!

— Увы, барон, он похож.

— Но там сиськи...

— Он жирный. Вам пытались это сообщить.

— А я что?

— Потребовали хор мальчиков-кастратов, чтоб аккомпанировали сношению.

— О боже! Вы же не позвали, правда?

— Барон, — Алиса тяжело вздохнула, — вы представляете, что будет, если мы вдруг не выполним ваш приказ?

Я понятливо потупил взор. Внизу было много интересней: Стелла глядела на меня отчаянно и яростно насасывала, помогая себе латексной рукой, потому что член пытался лечь. Потрясающая красота моей Белокурой Стервы вышвырнула прочь стыдные мысли и наполнила пещеристые тела тёплой кровью. Член вновь набух и стал упругим. Стелла, застонав, винтом прошла мягкими губами по длинному толстому стволу, облив его слюной.

— С рестораном определитесь сами! — велел я Алисе, запрокидывая голову.

Стелла подняла на меня своё изумительно красивое арийское личико с пухлой нижней губой. Размазанный макияж сегодня был особенно возбуждающей чертой:

— Мой господин желает эякулировать?

— Нет, — с сожалением произнёс я. — Мне надо приберечь сперму для вечера с герцогиней.

— Это единственное, что вас останавливает, мой барон? — осведомилась из-за моего плеча Алиса. — Я готова приказать тройную дозу протеинового коктейля, и герцогиня будет удивлена как никогда!

— Вы уверены, Алиса?

Её пальчики с острыми, бардовыми, татуированными ногтями интимно поползли по моей мускулистой груди, обтянутой чёрной водолазкой.

— Абсолютно, мой господин. Мы знакомы как с вашими возможностями, так и с формулой коктейля.

— Ну ладно...

Я закрыл глаза и откинулся, отдаваясь Белокурым Стервам.

С кошачьим урчанием Стелла занежила мой жаждущий ласки член своими мокрыми губами. Позади меня с интимным скрипом скользнул с девичьего тела латекс. Алиса коснулась моей шеи горячим животиком, контрастно-прохладная грудь прижалась к щеке, упруго распласталась, прокатилась... Острый сосочек коснулся уголка губ. Я скосил глаза. Как я любил, сосок был накрашен розовой помадой с блёстками. Мурлыкнув, я вывернул голову, поймал губами твёрдый сосочек и облизал его, наддавая при этом бёдрами Стелле в рот.

Алиса обняла тонкими пальчиками моё лицо, окутав тонким ароматом парфюма, изящно склонилась и прикоснулась к моему рту пухлым своим. Медленно открыла мои губы своими. Мне в рот нерешительно скользнул острый язычок. Поцелуй был настолько нежен, что меж нашими губами выжила бы бабочка. Слюна, смешиваясь, потекла нам на подбородки, шеи, одежду. Как я люблю.

Стелла громко стонала снизу; одна рука её яростно возилась в пиздёшке, другая в диком темпе ласкала мою промежность и яички.

— КОНЧАЮ! — простонал я через мягкие губы Алисы и скосил глаза.

Стелла вынула толстую залупу изо рта и стала стучать ею по своим нежным розовым губам — ниточки слюны и моих выделений с каждым шлепком натягивались и рвались, ложась частично мне на ствол, частично ей на полную нижнюю губу. Её глаза, шальные, прозрачные, синие, вдруг прочли нечто в моём полном похоти и любви взгляде. Широко открыв рот, Стелла положила набухшую головку на высунутый язык и в рваном бешеном ритме заработала кистью правой руки, затянутой белой паутинкой без пальцев, как я люблю. Её синейшие в мире глаза умоляли о порции спермы. Спермы просила её верхняя губка, по-детски вздёрнутая идеальным курносым носиком; спермы просила невероятно полная нижняя губа, такая пышная, что сумела сохранить остатки помады; спермы просили платиновые локоны, что обрамляли кукольно-строгое надменное лицо, чувственно испачканное размазанной помадой. Девушка надрачивала рукой мой толстый хуй, направив его в маленький приоткрытый ротик, её щёки были выпачканы слюной и помадой, а нежные, мягкие губы её сестры всасывали в себя мои губы; жемчужные, крошечные, но очень острые зубки играли с моими губами и языком.

Вспомнилась златокудрая богиня. Она взмахнула длиннейшими чёрными ресницами, и воздушная волна подбросила вверх её идеальные огроменные груди с нежными разляпистыми ореолами... Вспомнив их, я застонал и выгнулся, бросая жемчужные нити, одну за другой, на розовый девичий язычок, орошая при этом крохотными капельками трогательные губки.

Не отпуская моих глаз своим взглядом, Стелла проглотила сперму и, выудив из рукава батистовый кружевной платочек, тщательно промокнула мой член.

Пока я релаксировал в кресле, Белокурые Стервы поправили друг дружке макияж и замерли позади.

— Барон, пора обедать, — сказала Стелла, пока Алиса шептала что-то в крошечный золотой мобильник.

Вздохнув, я поднялся и пошёл мимо тонувших в полутьме книжных стеллажей к массивной буковой двери. Белокурые Стервы с надменными выражениями потрясающе красивых лиц шли по обе стороны от меня, поскрипывая латексом и выписывая восьмёрки бёдрами. Я бросил на нас косой взгляд в огромное династическое зеркало: две ошизительной красоты близняшки в чёрном латексе следовали за высоким, статным тридцатипятилетним брюнетом: косая сажень в плечах, поджарый зад, эксклюзивный костюм, туфли стоимостью в две квартиры, — со строгим рисунком губ, волевым подбородком и непроницаемыми серыми глазами. Будь я женщиной, я бы тоже себе отсосал.

На лацкане моего чёрного френча холодно сверкали серебром острые, агрессивно-стилизованные инициалы «АТ», первые буквы моего имени — Артур Титтенфак. Вот только не нужно переводить мою фамилию на русский язык! А то одна дикторша с центрального телевиденья отличилась: «Барон из древнего рода Сиськоёбов!» Фу! Что может быть вульгарнее?

За дверьми кабинета, по белоснежному, залитому светом коридору нам навстречу спешила официантка: белые стриптизёрские шпильки, белые чулочки, накрахмаленный крошечный передник, не скрывающий бритый пухлый лобок, белые, по локоть, перчатки, кружевной ошейничек, кружевная, ослепительно-белая наколка в медовых, тяжёлых, вьющихся волосах. Массивная, налитая грудь восьмого размера призывно раскачивалась при каждом шаге. Помню эту грудь. Раза три помню. Девочку — нет, не помню.

Приблизившись, официантка склонилась передо мной в глубочайшем реверансе, непристойно обнажив разошедшиеся, чуток мокрые половые губки под передничком. Груди её обвисли и трогательно заколыхались — сосочками почти до ножек, окутанных белой паутиной чулок. Я принял протеиновый коктейль с подноса и медленно пил эту гадость, глядя, как моя прислуга не смеет подняться из поклона, ожидая пустого стакана на поднос, и как сексуально колышутся её груди. Мой член начал подниматься.

Улыбнувшись, я благосклонно кивнул Алисе. Герцогиня действительно будет довольна.