Федосонья. Часть 2

Рюкзак был из непромокаемой ткани. Пришлось его снять с шеста. Было тяжело, Федосонья надела его на голые плечи, заполнив доверху одеждой. Дно в этом месте было не таким скользким. Казалось, под болотной жижей проходила грунтовая дорога или даже какое-то покрытие. Первые несколько километров дались легко. Судя по карте, отважная путешественница к центру болота прошла значительную часть, примерно больше половины. Однако фарт скоро кончился, и на смену твёрдому дну пошли кочки, отстоявшие друг от друга порой на целый метр. К счастью, они были немаленькими, размером примерно, как пол в прихожей квартиры девушки.

Продвинувшись почти на две трети вглубь, охотница за сокровищами опять попала в тупик. Куда ни ткни шестом — везде топь. Федосонья сильно расстроилась, ей очень не хотелось возвращаться. Она достаточно наследила на том берегу и не убрала за собой, чтобы остальные охотники не поджидали её на бережку, и может, все трое. Чего от них ожидать она не знала. Может, они скооперировались и злые за убийство одного из товарищей. А может, они конкуренты и им наплевать. Так думала моя героиня, направлявшаяся назад, развернувшись спиной к центру болота. Возвращаясь, она искала альтернативный путь в этом, вероятно, имеющем местами искусственное происхождение, лабиринте болота. Ей хотелось идти к центру, а не возвращаться. Поэтому она отходила в сторону, но убедившись, что дальше пути нет, вновь оказывалась на прежней дороге и шла назад к берегу.

Внезапно её отвлёк странный шум позади справа. Девушке показалось, что в болоте плещется рыбина. Причём огромная, или это змея — тридцатиметровый питон. Но успокоив себя, она стала продвигаться дальше: «Ну откуда в этой зловонной жиже с миазмами метана водиться морским животным?». Однако шум, похожий на плеск воды, послышался вновь и уже ближе. Выхватив нож из лямки рюкзака, готовая к обороне, воительница со всякой болотной нечистью круто развернулась вокруг своей оси и приготовилась ждать.

Ждать пришлось недолго. Огромное чудовище размером с пятиэтажный дом вынырнуло из глубин, глубин, о которых Федосонья не имела никакого представления. Морское чудовище отдалённо напоминало земного осьминога, а точнее, кракена архитевтуса. Это, скорее, мифическое существо, по рассказам мореплавателей, было примерно такого же размера, с огромным количеством щупалец. Глазища кракена были диаметром с Федосонью или больше. В них, как бы это было ни удивительно, светился недюжинный ум.

— Вот попала, так попала, — вслух сказала полностью ошарашенная охотница, — никак не ожидала увидеть в этом треклятом, Богом забытом болоте такого громадного монстра. И чем ты, интересно, питаешься? Надеюсь, не молоденькими девушками вроде меня?

Монстр не удосужил ответом молоденькую девушку. Он просто протянул в её сторону несколько щупалец и, обвив ими её шею, поясницу и правую ногу, поднял в воздух, приблизил к одному из своих огромных глазищ, чтобы получше рассмотреть. Покрутив свою добычу и так и эдак, кракен выпустил ещё пару щупалец. На сей раз они были значительно тоньше. Руки девушки оказались свободны, и хотя в одной из них был охотничий нож, она боялась ими пошевелить. Чёрт его знает этого осьминога, как он отреагирует на такие шевеления. Вдруг посчитает их угрожающими, а если нанести ему рану, и того хуже?

Тонкие щупальца приблизились к лицу Федосоньи и внезапно синхронно проникли в её нос. Девушка сильно испугалась и приоткрыла рот, чтобы дышать, ведь через нос это делать более не представлялось возможным. Щупальца беспрепятственно проникли сквозь носоглотку до самого

горла. Они начали движение, почти выходя из носа и вновь загружаясь на полную глубину. Движения ускорились и упорядочились.

«Боже, мой! — подумала жертва кракена, — он трахает меня в нос!». Парадокс случившегося заключался в том, что ей это вскоре начало нравится. Щупальца источили какую-то обезболивающую и феромоно-содержащую жидкость, от которой женщина стала возбуждаться. У неё приятно потеплело внизу живота, и она начала мокреть между ног. Монстр не стал останавливаться на достигнутом. Ещё пара тоненьких щупалец проникла в уши Федосоньи. Носовые притихли, заработали ушные. Теперь кракен долбил её в премиленькие ушки. Ещё несколько щупалец теребили и нежно покусывали их. Путешественница потекла основательно. Скажи ей кто-нибудь ранее, что долбиться в уши приятно, она бы подняла того на смех. Но не сейчас. Сейчас она наслаждалась. В то же самое время другие щупальца, которые она не видела, но ощущала своей кожей, исследовали её попку. Коснувшись отметины от первого охотника, ласковые отростки убрали боль и, вероятно, залечили ожог от наколки. Точнее, они убрали её совсем, вернув коже и подкожным слоям первоначальный вид.

— Ах! — воскликнула девушка, — спасибо, милый монстрик, за лечение.

Монстрик продолжил эротическое знакомство с понравившейся ему игрушкой. Вскоре он принялся за другую рану, оставленную ножом от второго охотника, того, что был безграмотным и любил ставить крестик на теле своих жертв в качестве росписи. Крестик ему в тот раз поставить не удалось. Он слишком глубоко воткнул свой нож в попу Федосоньи. Последствия были трагическими для безграмотного мужчины. Жертва сама превратившись в охотницу, полоснула того по шее, отобрав его же нож. Но рана в попе была глубокой и постоянно досаждала ей болевыми ощущениями. Кракен быстро залечил её и принялся исследовать сильно раздолбленную дырочку в попе. Крупночленный был прав. Он её так раздолбил своей здоровенной елдой, что Федосонья не только сидеть не могла, но и при ходьбе постоянно испытывала боль. Вскоре боль растворилась, а довольно толстое щупальце, диаметром ничуть не меньше, чем член второго охотника, стало ласково поглаживать преддверие попочки Федосоньи. У отростка имелась головка, именно ей он постукивал в шоколадное пятнышко, как бы просясь посетить уютные чертоги. Жертве ничего не оставалось, как расслабить своё колечко и впустить непрошеного гостя. Это было совсем не больно, а скорее, приятно.

Теперь насилуемая кракеном женщина наслаждалась от разнообразных проникновений. Точнее, Федосонья не считала себя насилуемой. Болотный монстр представлялся ей влюблённым в неё. Вначале он полечил, а теперь нежно трахает во все её симпатичные дырочки. Она была совершенно не против таких любовных отношений. Щупальце было толще, длиннее и главное — лучше члена мужчины. Оно проникало в кишечник безболезненно, доставляя приятные ощущения. Монстр с удовольствием трахал свою новую любовницу в попку. Его жертва любви от наслаждения стонала на французский манер. Ведь её нос был заткнут другими щупальцами. Стоило ей только закатить глазки от удовольствия и открыть рот пошире, как ещё один тентакль проник в него сразу и до самого горла.



«Ну, всё! Это конец, — поняла Федосонья, — монстр задушит меня. Нос заткнул, рот заткнул своими членами. Я умру от удушья». Однако она не умерла. Более того, ей не нужно было дышать. Тентакли каким-то невообразимым образом насыщали кровь девушки кислородом. Теперь они её сношали во все дырки, кроме одной, но главной. Ей это жутко нравилось. Тело девушки от чувственных проникновений изгибалось в невообразимых позах, как в зад, так и в рот и даже в нос, не говоря уже об ушках. Щупальца теребили её сисечки, поигрывая, словно с мячиками, не забывая покусывать и пощипывать сосочки. Её пупок ласково царапал, предназначенный именно для этого, специальный тентакль. Попу, между делом, похлопывал набор тонких щупалец, похожих на плётку. Пальцы рук и ног облизывали тентакли, имеющие ротики, язычки и маленькие зубки, которыми они их небольно покусывали. Коленки и под коленками тоже что-то поскрёбывало, сладко цапало, покусывало и царапало. Со спинкой производился нежный массажик, а кольца, обвивающие поясницу и шею, ходили нежными волнами, раздавая вкусные поцелуи своими присосками, тихонько чмокая при этом.

Всё тело Федосоньи превратилось в сплошную эрогенную зону, которую трахали, гладили, кусали, покусывали, скребли, царапали, ласково пороли. Она наслаждалась, тащилась, мокла, таяла, кончала, оргазмировала. Пила, вдыхала, нюхала, ощущала все эти наслаждения и удовольствия. На неё накатывали волны экстаза, захлёстывали оргазмы. И всё это происходило одномоментно, одновременно, сию секунду и казалось вечностью...

Девушка ничего не видела и не чувствовала, что происходило вокруг неё, затопленная любовными ощущениями. Но как оказалось, кракен не стоял на месте, а двигался. Иногда заныривая вместе со своей любовницей в глубины болота, но чаще передвигаясь по поверхности болота, по только известному ему пути. Его путь, как и путь Федосоньи, лежал к центру этого болота.

******

— Ну что там, Максюточка? — по-панибратски называя своего подчинённого, спрашивал того по телефону начальник, оставшись один-одинёшенек в своём кабинете.

— Просматриваю запись, — ответил Максюточка из просмотровой комнаты.

Не далее, как двадцать минут назад в кабинете прошло совещание, во время которого в миру Максим претворил в жизнь свою голубую мечту, находясь под столом между ног своего начальника и тихонечко отсасывая из обожаемого им члена. «Сбылась мечта идиота», — сыто щурился начальник. «Сбылась мечта всей моей жизни!», — радостно думал Максим...

Произошло два события, о которых Максим тут же сообщил своему начальнику. Первое и главное заключалось в том, что один из охотников сильно законявил, выражаясь языком Максюточки, увидев труп своего сотоварища, он отказался от денег и запросился домой к маме.

— А ты ему объяснил, что он теряет все деньги и даже те, что внёс для участия в охоте? — спросил начальник.

— Непременно и обязательно, — подтвердил подчинённый.

— Но тогда нам нужно спешно искать подменку, — вскричал начальник, врываясь в смотровую комнату, — ты уже выполнил требование этого труса?

— Пожалуйста, не сомневайтесь в моей профпригодности, — занервничал Максим, — конечно, он уже летит домой усыплённый снотворным уколом.

— А что с нашей жертвой?

— Она на болоте и движется к центру, но её изображение отсутствует, — доложился Максик.

— Ты сам понял, что сказал сейчас?! — взбеленился начальник.

Подчинённый продемонстрировал приборы, фиксирующие жизнедеятельность Федосоньи. Все показатели были в норме.

— А её не видно?

— Нет, но может, она передвигается под водой? — предположил Максим.

— Понятно, — ничего не понял вышестоящий, — так как быстро найти подменку мы не сможем, придётся лететь тебе.

— Мнеее? — сильно удивился Максюта, — я же в попу даже жену не пробовал. А у неё нож. Она меня им покоцает, наделает дырок во всех важных жизненных органах.

— С какого бодуна она тебя покоцает? Ты же ей крестики на попе делать не собираешься?

— Нет...

— Тогда закатывай рукав рубашки, я тебе укол сделаю.

— Зачем? — не понял клерк, — я же знаю где это место.

— Так, на всякий случай...

******

Многочленный любовничек со своей игрушкой прибыл к месту назначения — центру болота. Осторожно поместив её на совершенно сухую площадку, которая возвышалась над уровнем болота на целых полметра и была в диаметре почти двадцать, помахал ей ручкой, а точнее — своими щупальцами и скрылся в туманных болотистых далях. Федосонья, освобождённая от тентаклей, вздохнула, наконец, полной грудью и пошла обследовать конечную цель своего путешествия. Совершенно ровная поверхность, сработанная предположительно из базальта или каких иных каменистых пород, не имела в себе ни дверей, ни люков, ведущих в глубины. Не было на ней абсолютно ничего, чтобы проникнуть в подземелье, хранившее несметные сокровища. Вскоре отважная искательница сокровищ убедилась в этом на все сто, исползав и излазав на коленях небольшой пятачок суши.

— Нда, — сказала она вслух, — или Виктор планету перепутал или болото не то, и надо искать другое. Однако карта не показывала другого болота. Она показывала лес вокруг него и больше ничего.

«Придётся возвращаться в лес, — подумала девушка, — отдаться в попу порно рассказы ещё троим охотникам, а потом меня вернут домой. Хоть натрахаюсь вволю. Впрочем, уверена, никто не сравнится с монстриком. Но пока доберусь снова захочется». Водрузив рюкзак на девичьи плечи, путешественница по болотам ухватила шест и стала искать обратную дорогу. Ей это удалось не сразу. Она обошла почти треть островка, пока шест не показал твёрдую поверхность, шириною почти в метр. В этом месте болотом и не пахло, но вода была достаточно тёмная, чтобы что-то увидеть.

«А вдруг ход находится где-то с краю, на боковых стенках островка?», — посетила её вполне здравая мысль. Скинув рюкзак и одежду, она спустилась в воду и стала обшаривать боковые стены, пытаясь заглянуть под воду. С помощью шеста Федосонья обстукивала те места, куда не могла пройти из-за топи. Примерно ещё через треть окружности островка ею был обнаружен ещё один проход. Встав на каменистую поверхность, она увидела рычаг, торчавший из стены. Подёргав его и так и эдак, искательница сокровищ запустила какой-то механизм. Середина острова отъехала в сторону, образовав проход внутрь.

— Уррра! — вскричала Федосонья, быстро оделась и осторожно спустилась в подземелье, на всякий случай держа в руке нож.

Вскоре круговая лестница с подобием ступенек закончилась, бесстрашная искательница вошла в сокровищницу. Сокровищница представляла собой небольшую комнатку с низеньким круглым, небольшим столом посередине. Вероятно, те, кто населял эту планету, были небольшого роста, не выше метра, метра двадцати. Так предположила она. Но не это интересовало девушку, её интересовали три камня, лежавшие на столе. Камни были не огранены, а имели округлую, вытянутую форму, словно конфеты-сосучки. Одна конфета имела рубиновый цвет, другая изумрудный и третья жёлтый. Никакого освещения в комнате не наблюдалось, однако было достаточно светло. Камешки в свою очередь чуть меняли свой цвет. Цвет становился немного ярче и опять чуть пригасал. Происходило это не синхронно, а как захочется каждому. Внезапно поддавшись сиюсекундному импульсу, охотница за драгоценностями ухватила их в свою ладонь, поднесла ко рту и проглотила. Зачем она это сделала, никаких разумных мыслей не посетило её голову. Её голову посетило другое. Сознание помрачнело и девица, закатив прекрасные глазки, рухнула прямо на стол.

Сколько времени она провалялась без сознания, Федосонья не знала. Счастливые часов не наблюдают. Выбравшись на поверхность, она быстро поела и попила, не забыв о естественных надобностях. Спустившись на теперь известную ей подводную тропинку, она принялась дёргать рычаг. Вскоре её действия возымели успех — тайник закрылся.

Камни что-то сделали с ней. Теперь она могла видеть каким-то внутренним зрением весь подводный лабиринт болота. Причём дороги, ведущие к берегу, выглядели несколько ярче, нежели ведущие в тупики. Избрав одну из них, противоположную той, с которой начала своё путешествие, Федосонья водрузила рюкзак с одеждой и провиантом на свои хрупкие девичьи плечи, отправилась в обратную дорогу в поисках новых приключений на свою попу.

Обратный путь был недолог, и хотя она тыкала на всякий случай шестом, ей было вдомёк, что впереди топи нет. Вскоре Федосонья была на другом берегу болота. Быстро облачившись в охотничий костюм, она отправилась вглубь леса на поиски приключений. Приключения не заставили себя ждать. Примерно через час на неё что-то свалилось с дерева. Бородатый парень чуть не вышиб из неё дух. Он был профи. Ловко привязал руки дичи к ногам, придав ей изысканную позу в виде латинской буквы «V», если смотреть сбоку. Затем он стащил с неё армейские ботинки и, аккуратно помыв ножки водой из бутылки, принялся облизывать и покусывать её пальчики, мыча от удовольствия при этом.

— Ну ты извращенец!...— возмутилась насилуемая, когда тот сильно укусил её за мизинчик.

Охотнику показалось этого мало, он стал вылизывать девчачьи ступни с собачьим рвением. Федосонья сначала заливисто смеялась потом принялась плакать. Наконец, садисту это наскучило, он повернул свою жертву лицом вниз, попой кверху и приспустил с неё охотничьи брюки. Эстет и чистюля сначала обмыл её попу и шоколадный глазик водой, затем принялся её вылизывать. Федосонья отметила про себя, что это не щекотно, а даже приятно, особенно, когда она расслабила колечко ануса, и мужчина ласково потрахивал её там своим языком.

«Интересно, какой у него член? — думала насилуемая, — не дай Бог такой же здоровый, как у второго. Он мне снова раздолбит мою попочку, и придётся лезть в болото в поисках лечащего монстрика». Но к счастью, бородатый мужчина оказался обладателем вполне среднего и премиленького члена, как отметила для себя Федосонья. Эстет подходил ко всему основательно. Он долго готовил для себя любовный плацдарм, помаленьку увеличивая количество пальцев. Всё это время любовной прелюдии, его жертва безбожно текла и даже один раз чуть не кончила. Наконец, охотник вставил своей жертве в разработанную дырочку в попе свой конец и стал медленно и плавно, с раскачкой продвигаться вперёд. Это было так приятно, что Федосонья замычала и заойкала от удовольствия. Она по мере своих сил старалась помогать насильнику. И когда тот вставил ей до упора, поиграла в зажимушки. И двигался он не как сваи забивают, а ласково и нежно, местами, как показалось моей героине, печально. В общем и целом, они получили истинное удовольствие от такой любви.

Охотник разрезал путы отобранным ножом у полюбленной им в задок, возвращать его отказался, уповая, что опять порежет кого-нибудь, отбыл восвояси. «Хорошо хоть отмечаться не стал у меня на полупопице, как предыдущие два придурка», — обрадовалась изнасилованная в попу.

***

Медленно продвигаясь вглубь леса, искательница приключений на свою попу их не нашла. Двигалась она быстро и через каких-то пять часов дошла до окраины игровой площадки. Окраина была ограничена высоченным бетонным забором, перепрыгнуть который не представлялось возможности. Но с него свисали довольно толстые лианы. Вознамерившись залезть по ним на самый верх ограждения и посмотреть, что там за стеной, потому что карта не показывала, что там дальше, Федосонья приблизилась к стене и попыталась ухватится за свисавшую с неё лиану. Получив отменный удар электротоком, неугомонная девица распласталась метрах в трёх, поодаль от стены. Лёжа на земле она заметила устрашавшую надпись: «НЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ! ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ!».

— Ну и ладно, — вслух сказала она, — не очень то и хотелось.

Однако решив прошвырнуться вдоль периметра, пошла вправо, не приближаясь к опасной стене. Убедившись, что надписи присутствовали через равные промежутки, она, бросив эту бесперспективную затею, изменила курс, пошла в сторону леса, подальше от стены, бьющей током, навстречу новым приключения на свою попу.

***

«Сидит на пенёчке ест пирожочек», — всплыла в памяти присказка из детской сказочки. На полянке на здоровенном пне сидел настоящий бурый медведь из русских сказок. Перед ним стоял охотничий рюкзак, из которого он доставал пирожочки и с урчанием пожирал их, раззявив огромную пасть. Совершенно безоружная охотница поняла, что утопнуть в болоте было бы наиболее приятным вариантом, нежели быть съеденным бурым медведем.

«Интересно, а охотника он тоже сожрал, как пирожки или тому удалось убежать? — думала Федосонья, возомнив себя раком из басни Крылова и медленно пятясь назад в спасительные кущи леса, — или где-то неподалеку валяются его останки?»

Её основным желанием было поскорее скрыться из виду занятого своим обедом зверя. К несчастью, медведь не полез в рюкзак за следующим пирожком, а оглядел окрестности. Увидев свою жертву, он радостно заревел и, высунув непомерной длины язык, хищно облизнулся, встал с пенька и направился в её сторону, причём на своих двоих, как это обычно делают люди.

Животный страх обуял его новую жертву. Он развернул её вокруг своей оси и, наподдав по сладкой попе, заставил бежать без оглядки, да так, что только подошвы армейских ботинок засверкали. Федосонья бежала так быстро, что никакие медведи не догнали бы её во всём мире. Но она бежала не в ту сторону, из которой пришла, а в ту, где была натянута невидимая ловчая сеть для диких зверей. Похоже, они поменялись ролями. Хотя и зверь не бежал на ловца, но и уйти ему от него не удавалось. Попав в сеть с пришитыми к ней липучками, дичь быстро в ней запуталась, и липучки так её обклеили, что вырваться не представлялось никакой возможности. Немного успокоившись, Федосонья перестала трепыхаться, как муха, прилипшая к клейкой ленте, а стала методично освобождать одежду из липучих захватов.

— Будь я сейчас голой, фиг бы этому треклятому медведю удалось меня поймать таким образом, — думала она, освободившись почти наполовину.

Медведь выбежал именно в этот момент и прикрикнул свой жертве:

— Не дёргайся, сучка! Ты попалась! Твоя попа принадлежит мне и никому больше! И сейчас я её возьму!

Вся несуразность происходящего состояла в том, что зверюга не только передвигался на двоих ногах, но и разговаривал на человеческом языке. Федосонья начала догадываться кое о чём. Вскоре её догадки оправдались.

— Подонок! — злючилась она. — Я чуть не обосралась при виде живого медведя.

— Это-то и требовалось, — похихикивал охотник, освобождаясь от медвежьей шкуры, — мне нравятся чистенькие попы.

Затем он подошёл к злой дичи и прилипучил её в полусогнутую позу, отдалённо напоминающую рак.

— Сейчас позабавимся, — удовлетворённо потирая руки, сказал он.

Споро стянув со своей жертвы брюки, он радостно прищёлкнул языком, завидев засверкавшую при свете полуденного солнца белоснежную девичью попу.

— Сначала покажи какой он у тебя, — потребовала запеленатая в сети.

— Да, пожалуйста, — ответил бывший медведь и скинул в мгновение ока брюки и трусы, демонстрируя своё хозяйство.

— Нормалёк, — полюбовавшись на средних размеров член, определилась Федосонья, — делай своё дело, палач.

— Сначала небольшая экзекуция, чтобы не заставляла за собой бегать.

— Мы так не договаривались, — затрепыхалась, как куница в силке, наказуемая.

— Кто тебя спрашивает? — возмутился палач.

Он извлёк ремень из охотничьих штанин Федосоньи и хорошенько отчехвостил её по сладкой попе. Та краснела, скорее, не от стыда, а от боли. А её хозяйка вскрикивала после каждого удара:

— Ай... уй... ах... ох... Больно же! Ну, хватит уже! Может лучше овладеешь ей?

Насладившись экзекуцией, охотник приступил к овладению. Тщательно смазав свой прибор смазкой, предназначенной для этого, он вставил его в предназначенное место и, ухватив свою сексуальную игрушку за премиленькие ушки, начал движение туда-сюда, обратно, чтобы обоим было приятно. Федосонья повизгивала от счастья. Ей было очень приятно. Её ушки, как она помнила после встречи с монстриком, были очень эрегированные. И их подёргивание насильником приводило её тело в любовный трепет. Любовник был не лыком шит. Он не долбился, как дятел, и не двигался, как на похоронах — медленно и печально. Скорее, его танец любви напоминал вальс и тустеп одновременно. Типа: «Два шага направо, шаг вперёд и два назад». В общем и целом, они знатно потрахались. Оба остались довольны и долго расшаркивались друг перед другом.

— Пирожки будешь? — поинтересовался медведь, выпутывая свою любовницу из ловчей сети, — мама испекла на дорожку. Лучше неё никто не умеет.

— Буду, — призналась оголодавшая после экзекуции и любви.

Парочка вернулась на полянку. Четвёртый усадил девушку на пенёк, дал ей пирожок, да не один, а несколько. Утолив голод, они долго раскланивались. Наконец, охотник скрылся в чащобе, а искательница приключений на свою попу пошла куда глаза глядят в поисках пятого и последнего...